Остафьево

События. Часть 5

Портрет Н.М. Карамзина. Копия с работы Д.-Б. Дамона Ортолани. Портрет Е.А. Карамзиной. 1830-е годы

Мысль писать «Историю» у Карамзина появилась давно. В 1790 году, находясь в Париже, он отмечал: «Больно, но должно по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей российской истории ... Говорят, что наша история сама по себе менее других занимательна: не думаю...» Спустя несколько лет Николай Михайлович писал брату: «...Хотелось бы мне приняться за... труд важнейший – за русскую историю...»

В декабре 1803 года исполнилась его заветная мечта: Карамзин официально был назначен историографом. И с этого времени он «ни о чем не мог думать, ни о чем не мог говорить, ничего не мог понимать, кроме предмета своих занятий»,– вспоминал И.И. Дмитриев.

Двадцать один год работал Н.М. Карамзин над «Историей». Большую часть из них – в Москве и в Остафьеве, где были написаны первые восемь томов. В течение двенадцати лет, начиная с 1804 года, Карамзин каждое лето проводил с семьей в Остафьеве. Длительное пребывание его в усадьбе определенным образом отразилось на ее укладе. Остафьево стало местом напряженного труда историка, литературным гнездом. Сюда присылали и привозили необходимые ему для изучения книги, манускрипты, летописи из архивов иностранной коллегии, синода, Эрмитажа, Академии наук, Московского университета, Троице-Сергиевой и Александро-Невской лавр, многих других монастырей, частных собраний, из архивов и библиотек Оксфорда, Парижа, Геттингена. Среди гостей Остафьева в это время были ближайшие помощники Карамзина – А.И. Тургенев, И. И. Дмитриев, Д.В. Дашков (1788-1839 – один из основателей и деятельных членов «Арзамаса», литературный критик. После 1817 года отошел от участия в общественно-литературной жизни), А.И. Мусин-Пушкин, имевший уникальную библиотеку и редкое собрание рукописей, и другие.

Для работы Карамзину предоставили просторную комнату на втором этаже, впоследствии названную «карамзинской». Обстановка ее была предельно скромной. «Голые оштукатуренные стены, выкрашенные белой краскою, широкий сосновый стол, в переднем углу под окнами стоящий, ничем не прикрытый, простой деревянный стул, несколько козлов с наложенными досками, на которых раскладены рукописи, книги, тетради, бумаги; не было ни одного шкапа, ни кресел, ни диванов, ни этажерок... Несколько ветхих стульев около стен в беспорядке ...»

О жизни Карамзина в усадьбе и работе здесь над «Историей» можно проследить по его многочисленным письмам. Уже в 1804 году он писал брату из Остафьева: «Пишу теперь вступление, то есть краткую историю России и славян до самого того времени, с которого начинаются собственные наши летописи ... а там опишу нравы, правление и религию славян, после чего начну обрабатывать русские летописи...» Спустя несколько месяцев в письме к М.Н. Муравьеву он сообщал: «Я кончил теперь введение, которое состоит в ответе на вопрос: кто были древние обитатели в России? Кто были наши предки – славяне, варяги и Варяги – Русь? То есть, я дошел до времен Рюрика и... надеюсь ... кончить эту статью нынешнюю зимою; и тогда уже приступлю к действительной Российской истории ... »

Работа над «Историей» чередовалась с пешими прогулками по окрестностям Остафьева, кавалькадами и прочими деревенскими удовольствиями. Карамзин очень любил природу, лес, находя в «окрестной тишине, в величавой обстановке природы, в свежести и умиротворительности впечатлений особенную и глубоко объемлещую душу прелесть». У него были свои любимые места: березовая аллея и березовая роща, получившие впоследствии названия «карамзинских».

Екатерина Андреевна всегда сопровождала мужа в прогулках. Она писала из Остафьева брату Петру Андреевичу: «Погода очень благоприятствует нашим походам; те, что мы совершаем пешком, огромны, ибо никогда не делаем менее 7 верст... а вчера сделали еще больше ... » Екатерина Андреевна была искусной наездницей, о чем не раз упоминал в своих письмах Н. М. Карамзин. Другим ее увлечением была живопись. Весной 1805 года в Остафьево должен был приехать известный итальянский живописец Дамон Ортолани писать портрет Н.М. Карамзина. «Лучший здешний живописец Дамон обещает весною ехать с нами в деревню и написать мой портрет сходно на досуге; тогда немедленно доставлю его вам», – писал Н. М. Карамзин брату, по просьбе которого и для которого был заказан портрет. Но какие-то обстоятельства помешали художнику приехать в усадьбу, и Карамзин позировал ему уже в Москве, в доме Вяземских. В ноябре 1805 года он сообщал брату: «Портрет мой уже написан: теперь жена списывает с него копию. Через несколько почт отправим к вам оригинал...». Брат Карамзина, Василий Михайлович, жил в Симбирске, куда в январе 1806 года и был отправлен портрет. Копия же, написанная Екатериной Андреевной, осталась в семье Карамзиных и хранилась в Остафьеве. Сейчас известно несколько портретов Н.М. Карамзина – копий с работы Дамона. Возможно, один из них написан Екатериной Андреевной.

По воспоминаниям П.А. Вяземского, Н.М. Карамзин вставал всегда в девять часов утра и сразу же отправлялся на пешую или верховую прогулку. «Возвратившись с прогулки, завтракал он с семейством, выкуривал трубку турецкого табаку, и тотчас после уходил в свой кабинет и садился за работу вплоть до самого обеда... Во время работы отдохновения у него не было, и утро его исключительно принадлежало Истории ... »

В 1807 году скончался Андрей Иванович Вяземский. Остафьево перешло к его сыну Петру, будущему известному поэту, литературному критику и переводчику, другу А.С. Пушкина. С Остафьевом были связаны его первые воспоминания и впечатления детства: обширный дом с колоннадами, выстроенный отцом, огромная библиотека, где он зачитывался одами Ломоносова и заучивал наизусть сцены из трагедий Расина и Вольтера; тенистый парк, в котором его оставляли одного ночью, чтобы он поборол страх, и где под сенью дерев он обдумывал свои первые стихи; пруд, в котором отец заставлял его барахтаться, чтобы научиться плавать.

Свое начальное образование Петр Андреевич получил в доме отца, ставшем для него «живою школою». В 1805 году А.И. Вяземский поместил тринадцатилетнего сына Петра в Петербургский иезуитский пансион, затем в пансион при Педагогическом институте, а в 1806 году молодой князь вернулся в Москву, где брал частные уроки у профессоров Московского университета. «По возвращении из пансиона, нашел я у нас Дмитриева, Василия Львовича Пушкина, юношу Жуковского и других писателей ... В ряду литературной молодежи был и ... Карамзин»,– вспоминал П.А. Вяземский.

Именно Н.М. Карамзину перед смертью поручил Андрей Иванович заботиться о своем сыне и «руководствовать к приобретению нужных для него познаний и до совершеннолетнего возраста его быть ему во всех случаях наставником и путеводителем». В письме к брату Николай Михайлович писал: «Последняя воля незабвенного князя состояла в том, чтобы жена моя и княжна (у Петра Андреевича, помимо сестры Екатерины Андреевны Карамзиной, была родная сестра Екатерина (1789-1810), вышедшая замуж за генерала А. Г. Щербатова в 1809 году) жили вместе до замужества последней и чтобы я имел попечение о сыне его пятнадцатилетнем до его совершенного возраста. Опекунами имения назначены другие...» (опекунами были назначены двоюродный брат А.И. Вяземского А.П. Оболенский и близкий друг князя, его душеприказчик Ю.А. Нелединский-Мелецкий).

Однако на плечи Н.М. Карамзина легли заботы не только по воспитанию молодого князя, но и решение многих хозяйственных вопросов. На какое-то время работа над «Историей» была прекращена. Карамзин хлопотал о службе Петра Вяземского, устраивал приемы для молодой княжны Екатерины Андреевны. «Потеряв в нем (А.И. Вяземском. – Н. К.) почтенного друга, я лишился прежней спокойной беспечности; должен заниматься хозяйственными делами и хлопотать»,– писал Н. М. Карамзин брату.