Останкино

Путеводитель

Олимп. Художник И.-Г. Платцер. Австрия. Середина XVIII века

Развеска картин останкинской галереи, так называемая «повеска с воздухом», точно соответствует видению зрителя – современника той эпохи. Картины, достаточно плотно заполняющие стены, висят без наклона; нижний ряд холстов часто перекрывается вазами, подсвечниками, стоящими на столах; небольшие полотна размещены в верхнем ряду...

В повеске дает знать о себе власть симметрии, причем симметрии не только «до размеру относящейся», но и смысловой. Если слева – морской пейзаж, то и справа быть должно марине – две «Пристани» неизвестного голландского живописца XVII века; если слева – «Прикованный Прометей» Дж. Ланджетти (?), то и в правой половине следует поместить мужской торс – «Св. Себастьян», неизвестный итальянский мастер XVII века; если слева две картины И. Платцера «Олимп» и «Поклонение волхвов», то и справа необходимо повесить произведения этого австрийского художника – «Избиение младенцев» и «Танцы»... Огромное полотно итальянского живописца XVII столетия К. Чиньяни «Торжество Венеры» не случайно расположено прямо напротив входа в театр – оно представляет мифологическую сцену как сцену театрализованную.

Шереметевская коллекция живописи, начало которой положил еще П.Б. Шереметев, была одной из первых в России. Представленные в Картинной галерее Останкина полотна западноевропейских художников XVI–XVIII веков – лишь часть ее. Это собрание – редкий теперь пример усадебной коллекции живописи, не только сохранившей часть первоначальных полотен, но и предстающей перед нами в своем первозданном окружении.

Слева: портрет Н.П. Шереметева, справа: Портрет Хрипуновой. Художник Н. Аргунов. 1790-е годы

В 1790-е годы, оценивая высший для России XVIII века образец картинной галереи — Эрмитаж, современник писал: «Картины висят без всякого порядка и подбора, разные школы вперемежку, но длинная сторона по левой руке отведена преимущественно лучшим произведениям итальянской школы...» То же можно говорить и об останкинской Картинной галерее, где в «повеске с воздухом» исподволь кристаллизуется система. Пройдет немного лет, и с наступлением нового, XIX столетия, одной из главных культурных идей которого станет идея «музеума», в подмосковном Архангельском будут разрушать стены, прорезать окна для выгодного освещения полотен Тьеполо. Чуть позже в том же Эрмитаже начнут разрабатывать развеску в исторической последовательности и культурной значимости, но все же начала российских музеев живописи — в усадебных и дворцовых собраниях XVIII века, а значит, и в Останкине.

Верхняя наугольная, что окнами в сад. Часы. Франция. Вторая половина XVIII века

Верхняя наугольная комната что окнами в сад продолжает собрание живописи. Симметричная «дворовой» наугольной комнате, наугольная «садовая» будто схожа с ней интерьером. Однако убранство последней насыщеннее. Обратимся к живописи, украшающей «садовую», к большой исторической картине – копии Н. Аргунова с композиции Анжелики Кауфман «Узнанный Ахиллес».

Верхняя наугольная, что окнами в сад. Узнанный Ахиллес. Художник Н. Аргунов. 1790-е годы. Паркетная вставка. Ф. Прядченко. 1790-е годы

Необыкновенную популярность «славной Ангелики» современники объясняли «истинностью» ее античных полотен, в первую очередь тем, что «фигуры ее более на древние статуи, нежели на изображения нынешних людей походят», и тем, что, по словам Г.Р. Державина, «Списав Данаев древних нам богинь и красных жен, Пережить в своих бесценных ты могла картинах тлен». Находящийся в Павловске оригинал картины А. Кауфман, повторенный Аргуновым по велению Шереметева, невелик. Сохраняя и пытаясь углубить «античные» характеристики персонажей, Аргунов в несколько раз увеличил небольшую композицию Кауфман, точно вписав ее в гладь стены. Живопись здесь неотторжима от архитектуры, от образа пространства. «Венецианское» «окно, распахнутое в зелень парка, зовет в этот «зал под открытым небом», но паркетная вставка крепостного мастера Ф. Я. Прядченко останавливает наш шаг.

Слева: Олимп. Справа: Избиение младенцев. Художник И.-Г. Платцер. Австрия. Середина XVIII век. Фрагменты.

Западная галерея завершает фойе бельэтажа, и архитектура замолкает перед великой иллюзией театра.

Ступени широкой лестницы, ведущей из центра Картинной галереи в театр, стекают в зрительный зал. Коринфские колонны, огибающие амфитеатр, подхватывают замирающее шествие. Белоствольные колонны сцены останавливают его, но только затем, чтобы начать триумфальную поступь в глубину сценического пространства.

Назад | Вперед

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9