Останкино

Путеводитель

Сменяя друг друга, помещения образуют анфиладу бельэтажа, которой, кажется, нет конца. Расположенное в торцевой стене последней комнаты зеркало, рама которого повторяет размеры и формы дверных порталов, представляет нам эту цепь помещений вдвое большей. Контрастная смена цветов в интерьерах, чередование освещенных и затененных пространств, многообразие видов декора и убранства, несвойственное классицизму частое употребление в отделке насыщенного цвета, множества зеркал, «преизобильного» золочения... Становится ясно, что подразумевал Н.П. Шереметев, намереваясь строить дворец на Никольской улице в «новом вкусе» (замысел до известной степени был осуществлен в Останкине). Основа этого «нового вкуса» – никак не бывший новостью в России 1790-х годов классицизм, имевший к тому времени уже славную историю, но неизвестная, самобытная, театрализованная его версия, воплощенная в явь создателями удивительных останкинских интерьеров.

Малиновая прихожая

Уже начинающая «парадные покои» Малиновая прихожая «разъясняет» нам этот «новый вкус», в котором ладят незыблемый классицистический «порядок» и театральное «волшебство», феерия. Через плавный изгиб падуги, выполненной, как и многие лепные работы во дворце, артелью под руководством Л. Жилкина и И. Мешкова, стены прямоугольной в плане прихожей поддерживают зеркальный свод, расписанный крепостным живописцем Г. Мухиным. Ось симметрии выявлена зеркалом на северной стене, люстрой, центральным окном. В соответствии с этой линией у стен расставлена немногочисленная мебель, размещены другие предметы.

В эту-то общепринятую классицистическую схему и вводятся малиновый бархат, столь неожиданный по насыщенности цвета после светлой охры Вестибюля и лестницы, золоченый деревянный дорожник, членящий стены, многочисленные светильники... Быть может, именно в этом обилии осветительных приборов, занимающих и сегодня, за редким исключением, свои первоначальные места, и скрыто одно из таинств останкинских интерьеров? Ведь их полнокровная жизнь возможна только в сиянии более чем двух сотен люстр, фонарей, жирандолей, бра, канделябров, зажигавшихся во дворце, в свечении, дробившемся и преломлявшемся в бронзе, хрустале, стекле, позолоте, зеркалах. «...Паникадила и фонари, висящие с высоты, а со сторон позлащенные светильники, одни как жар горят, а другие как вода переливаются, и совокупляя лучи свои, веселое торжественное сияние, все покрывали светозарностью», – вспоминаются слова Г.Р. Державина, писавшего так об освещении Таврического дворца. Так «новый вкус», вкус театрализованный, создает цельный художественный образ, где «порядок» организует феерию, а волшебство обогащает закон. Простая сетка паркета Малиновой прихожей повторяется почти во всех «комнатах великолепия», но в каждом новом покое в нее вписываются новые орнаменты. Эта сетка связывает пространства между собой. Каждый из ее квадратов, равный шагу ступеней Парадной лестницы, соразмерен человеческому шагу. Тем самым нам как бы предписываются движение, остановки, смена впечатлений.

Голубой зал. Паркетная вставка. Мастерская Тауде

Вход в Голубой зал оформлен глубоким, украшенным виртуозной резьбой, порталом – своеобразной рамой зала... Здесь камерную Малиновую прихожую сменяет панегирическое пространство, границы которого будто размываются светом, что льется из двухсветных окон и отражается от голубовато-серебристого штофа стен и мебели. Паркетные квадраты ведут к центру зала и анфилады, отмеченному круглой паркетной вставкой работы петербургской мастерской Тауде, центру, по которому проходит «генеральная линия» всего ансамбля. Из окон, по словам современника, погожим днем видна была в конце просеки колокольня Ивана Великого в Московском Кремле. Зал как центр анфилады выделен многими средствами, главное из которых – ионические колонны, отделяющие неглубокую лоджию и утверждающие высоту. Плафон, расписанный Дж. Феррари, – редкий образец монументальной живописи XVIII века, сохранившейся в первозданном виде. Он варьирует «помпеянскую» тему – мотивы поздней живописи Древнего Рима.

Оттенки голубовато-зеленого и желто-золотистого – главная цветовая мелодия, звучащая всюду: в архитектурных деталях, мебели, светильниках, предметах декоративно-прикладного искусства... Редкие вкрапления красного – напоминание о Малиновой прихожей и предвосхищение Пунцовой гостиной. Основной холодный тон центральной «комнаты великолепия» оживляется позолотой, покрывающей дорожник и капители, подстолья и кресла, торшеры и стулья... Украшающая зал мебель московской мастерской французского резчика П. Споля, русских мастеров Я. Дунаева, И. Молчалина и других дает нам представление о собрании резной золоченой мебели музея, которое не уступает коллекции светильников в цельности, качестве, многообразии видов.

Назад | Вперед

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9