Останкино

Путеводитель

Роль дерева во дворце исключительна. Выстроенный из дерева «на каменное дело», он не открывает сразу своего секрета. «...Весь деревянный, но с таким искусством отделанный и украшенный, что никогда нельзя было бы и подумать, что он сделан был из дерева», – писал Понятовский. Используемое ради хорошей акустики дерево – основной конструктивный и декоративный материал дворца-театра, материал, принимающий самые неожиданные для современного зрителя формы. Лишь в паркетах дворца, славящихся удивительным своим художеством и великолепной сохранностью, мастера показывают нам дерево открыто. Оштукатуренная снаружи, деревянная стена в интерьере затянута материей. Все деревянные резные части золотятся, как, впрочем, и многие гипсовые детали, например, сфинксы, возлежащие на порталах. И даже колонны, оформляющие интерьеры дворца, выполнены в технике «стукко», то есть в основе своей деревянные.

Этот «театр вещей», все эти эффекты и материалы широко использовались в конце XVIII века, но особенно уместны они именно во дворце-театре, где все призвано рассказать о назначении «пантеона искусств», создать театрализованный образ.

Быть может, явственнее всего об этом говорят статуи Аполлона и Венеры, означающие познание и любовь. Эти итальянские копии с античных образцов украшают неглубокие ниши по сторонам от лоджии Голубого зала. Свободная речь их пластики противоположна скованной замкнутости египетских атлантов-носильщиков, которые поддерживают завершения порталов.

Пунцовая гостиная симметрична Малиновой прихожей относительно Голубого зала и повторяет ее многими чертами, но ее образ отличен от всего нами виденного. Оформленная специально к приезду Павла I, гостиная призвана была отразить верноподданнические чувства владельца дворца, а через символику царского портрета – надежды русского дворянского общества, связанные с новым царствованием. По сути, вся гостиная – рама к портрету Павла, написанному даровитым крепостным живописцем Н.И. Аргуновым, членом талантливой фамилии крепостных мастеров Шереметевых, сыном великолепного портретиста середины XVIII века И. П. Аргунова. Торжественное убранство интерьера подчинено изображению императора. Вопреки законам классицизма центр пространства не отмечен, отсутствует даже центральная люстра. Все внимание – портрету. Пурпур и золото, царственные цвета издревле, властвуют всюду. На темном бархате высокопарно звучит золоченая бронза стенников работы Гутьера. Цвету бархата, покрывающего стены и мебель, вторит цвет драпировок, на фоне которых изображен Павел I.

Огромное полотно было написано в недолгий срок по «апробированному образцу», то есть не с натуры, а с небольшого портрета императора. Тем не менее работа была высоко оценена современниками. К Шереметеву не раз обращались с просьбами скопировать этот портрет.

Тема власти продолжена резной золоченой рамой, сделанной в мастерской П. Споля. Она стоит на львах, олицетворяющих силу, увенчана орлом, символизирующим мудрость и власть; под широкими крыльями «властвующей мудрости» при опоре на силу «расцветают» науки, экономика, художества – все то, что обозначено вверху своими атрибутами. Тема завершается в своде, который в интерьерах классицизма часто является своего рода композиционной и смысловой кульминацией. Орлы, мечи, секиры – вот лексикон лепнины, которая обрамляет плафон гостиной.

Верхняя наугольная, что окнами во двор

Паркетные планки и пластины из дуба, сосны, красного дерева, уложенные волокнами параллельно и перпендикулярно направлению солнечных лучей, вспыхивая и затухая, ведут в последний покой анфилады – Верхнюю наугольную комнату что окнами во двор открывающую западную галерею. Верхняя наугольная связывает анфиладу и Картинную галерею. Восприятие светлого пространства комнаты с редкими предметами интерьера – отдохновение от ярких анфиладных впечатлений. Зеленовато-серебристый штоф стен, изысканная, окрашенная в «перловый» цвет лепнина падуги и плафона, холодный отсвет зеркала, зрительно продолжающего анфиладу... Скругленные формы кафельной печи, вольно цитирующей памятник Лиссикрату в Афинах (334 г. до н.э.), направляют нас через легкий двухколонный портал в Картинную галерею.

Картинная галерея. Стол-консоль. Мастерская П. Споля. 1790-е годы

Эта галерея – последнее помещение перед театром, итог развития фойе бельэтажа. Голубой и красный цвета, сменявшие друг друга в анфиладе, здесь встречаются: люстры с балясинами синего и красного стекла, причудливые и неожиданные сочетания этих цветов и их оттенков в росписи плафона, синие обои, синие и красные вазы на подоконниках... Удлиненное пространство делится на три части паркетными вставками, розетками плафона, люстрами.

Подчиняясь этим членениям, кресла и столы-консоли теснятся к стенам. Такова оправа коллекции живописи, собранной в галерее. Современный взгляд отыщет здесь немало «несообразностей». Не странно ли, к примеру, что ровно и равно освещенную анфиладу сменяет затененная Картинная? Мнение англичанина Корберона о картинной галерее Эрмитажа в полной мере справедливо и по отношению к галерее Останкинского дворца: «Галерея слишком узка, нет достаточного пространства, чтобы видеть картины, и свет падает не с достаточной высоты или, говоря точнее, окна опущены чрезмерно низко». Малая освещенность галереи, как и другие ее «несообразности», – следствия особенностей зрительского видения эпохи. В самом деле, если современный зритель живопись внимательно разглядывает, то зритель того времени картину читал подобно книге, обращая внимание прежде всего на сюжет и «моралите», подолгу у картин не задерживаясь. Так, редкий для творчества итальянского баталиста и жанриста М. Черквоцци натюрморт «Виноград и арбуз» изображением налитых гроздьев винограда, сочной и яркой мякоти арбуза в сочетании с треснувшим гранатом, гниющими ягодами повествовал искушенному зрителю о краткости расцвета, о щедрости недолгого цветения, о мимолетности «полдня жизни».

Назад | Вперед

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9