Путеводитель по лесопаркам и заповедникам столицы
Горохов В.А., Лунц Л.Б.
Персия. В VI в. до н.э. персидский царь Кир II завоевал все Двуречье (между Тигром и Евфратом), Мидию, Лидию, Палестину, Малую Азию, Финикию и Закавказье, в 539 г. до н.э. покорил Вавилон. В этой громадной державе — тогдашней Персии — уже в те времена начали создавать сады, которые в первый период заселяли зверями для охоты. После смерти Кира II Персией стал править Артаксеркс II. Его брат Кир-младший создал замечательный парк, получивший название «парадиз». Огромный парк, богатый дичью, располагался около гор и занимал такое пространство, что Кир мог дать в нем смотр 13-тысячной армии. Кроме смотров цари устраивали в парках большие народные празднества.
Порабощенные персами народы прекрасно знали, что, восставая против персидских угнетателей, они большего оскорбления не могли им нанести и более жестокой для них мести не могли придумать, чем беспощадно опустошать сады, принадлежавшие их владыкам. Финикийцы начали свои враждебные действия против персов, приведшие к их отделению от персидского царства, с того, что они вырубили все деревья и опустошили сидонский парк, в котором царь отдыхал, когда он останавливался в Сидоне. Греки нашли повсюду в Медине и Персии чудесные парки; их размеры и красота произвели на греков неизгладимое впечатление, и они охотно верили, что все они были созданы Семирамидой. Так, они приписывали этой царице сооружение величественного парка в долине Багистана или другого парка в Хауконе, разбитого вокруг каменистого утеса, на котором возвышался загородный дворец, господствовавший над всей округой. Парки настолько доминировали в сознании их владельцев, что утрачивалось понятие о самом жилище — дворце и резиденция царя обозначалась одним словом «парадиз».
В свое время Сократ поучал своих учеников, что повсюду, где ни появлялся персидский царь, он заботился о разведении садов, которые они называли парадизами и которые были полны всем лучшим и прекраснейшим, что могла породить земля. В садах царь проводит большую часть своего времени, если только время года это позволяет.
Ксенофонт упоминает, что Кир устроил парадиз в своей резиденции в Сарды. Посетителей восхищала красота симметрично посаженных деревьев, ее прямые аллеи, украшения сада и всевозможные благоухания, повсюду подымавшиеся навстречу гулявшим. Описывая парадизы других царей, Ксенофонт отмечает геометрическую их форму, где декоративные деревья сочетаются с фруктовыми, применение широкой системы ирригации, описывает парки для охоты, где в клетках содержались звери, выпускаемые на свободу во время охоты. Память об этом сохранилась в прекрасных барельефах с изображением раненой львицы и Асурбанипала, убивающего льва (хранится в Британском музее).
Знаменитые и до настоящего времени персидские ковры дают представление о парках и садах. Рисунки ковров позволяют судить о планировке садов. Наиболее простое решение заключается в создании двух перпендикулярных друг другу направлений, на пересечении которых стоит дворец. На коврах видно, как располагаются каналы и водоемы (уровень воды всегда выше уровня посадок, что обеспечивает орошение). Ограда садов — из кирпича. Царские сады включали легкие сооружения изящных форм.
Персию недаром называют родиной царицы цветов — розы. Ее даже называли «Гюлистан» — «Сад роз». И персидские поэты Саади, Гафиз, Омар Хаям воспели розу в своих стихах. И даже персидский национальный эпос известен под названием «Гюль-Наме» — «Книга о розе». Персия — родина не только роз, но и сирени, тюльпанов, лилий, нарциссов. Столица древней Персии называлась Суза — Лилия. Персидское садовое искусство повлияло на создание садов всего Древнего Востока.
«И в зале собраний маленький садик отражался в алебастровом бассейне, в котором журчала алмазная струя, и тут всюду чувствовалась нежная и чарующая свежесть … И растения, его составляющие, были только четырех видов; да его составляли только четыре цветка. И вот первый цветок была роза, склонившаяся на своем стебельке и совершенно одинокая, не роза простых розовых кустов, но роза необыкновенная … — огонь радости, пышная заря, роза живая, светло-алая, бархатная, свежая. И второй цветок был тюльпан, сидящий прямо на своем стебельке и совершенно одинокий, но это не был тюльпан какого-нибудь царского цветника, но старинный тюльпан, выросший на крови дракона, тюльпан того вида, который цвел в Персии и окраска которого говорила кубку старого вина: «Я пьяню, не касаясь губ!» и пылающему очагу: «Я горю, но не сгораю!».
И третий цветок был гиацинт, сидящий прямо на своем стебельке и совершенно одинокий, не гиацинт обыкновенных садов, но гиацинт — мать лилий чистейшей белизны, нежный, благоухающий, хрупкий гиацинт, который говорит лебедю, выходящему из воды: «Я белее тебя!».
И четвертый цветок — была гвоздика, склонившаяся на своем стебельке и совершенно одинокая, не та вовсе гвоздика террас, которую поливают молодые девушки, но гвоздика, напоминающая раскаленный добела шар, частица восходящего солнца, флакон аромата, заключающий в себе летучую душу перца …
И ничто больше не украшало этот прохладный зал белого мрамора, за исключением этих четырех цветов вокруг бассейна. И восхищенный взор останавливался на них, не требуя ничего более» (Тысяча и одна ночь: История жемчужного пучка — восемьсот седьмая ночь.).
Надо отметить, что многие сады мира — в Турции, мавританские сады в Испании, сады татарских ханов в Крыму — возникли под влиянием древнего восточного садового искусства.
Назад | Оглавление | Далее